Вспоминая ушедшую от нас прекрасную поэтессу восточной ветви русской эмиграции Лариссу Андерсен, я решил познакомить читателей сайта «Русского клуба в Шанхае» со стихотворением, ставшим, судя по всему, ее первой публикацией. Стихотворение это нашлось в моем архиве в № 1 (13) журнала «Х.С.М.Л.» за январь 1928 года. Этот номер журнала, выходящего в Харбине, был целиком посвящен только что созданному объединению «Молодая Чураевка», членом которого, как известно, была и Ларисса.

На обложке журнала имеется примечательный автограф: «Для внимательного ознакомления Вашей чести (? — неразборчиво — М.Д.) с тем, какое оказывает влияние наша Чураевка на русскую молодежь». К сожалению, автограф без подписи. Кому он принадлежит, — неизвестно. Возможно, — Алексею Ачаиру. Но это предположение требует проверки. Надеюсь, что найдутся люди, которые смогут найти и прислать мне для сверки почерк Алексея Алексеевича, либо высказать иные предположения о том, кто еще мог оставить эту надпись на обложке, и кому она могла быть адресована.

Любопытно также, что стихотворение Лариссы Андерсон (так писалась тогда ее фамилия), которое я сегодня публикую, не вошло в итоговый и самый полный сборник ее поэзии «Одна на мосту», вышедший в московском издательстве «Русский путь» в 2006 году. Не попадалось оно мне и в других публикациях поэта.

Надеюсь, что эта проба пера совсем еще юной Лариссы даст возможность читателю прикоснуться к ее чистой душе, только что отправившейся на свое свидание с Богом.

Михаил Дроздов

Русский клуб в Шанхае

Ларисса АНДЕРСОН

 

Из личной библиотеки председателя РКШ М. В. Дроздова

Наверху смыкают веки

утомленных звезд глаза.

А внизу колышат реки

их немые образа.

Я одна! Я на свободе! –

Все что может счастье дать! –

В скалах, в каменном проходе,

изо мха моя кровать…

Слушать я сегодня стану

дерзких ветров голоса,

когда пламенною раной

воспалятся небеса.

(из личной библиотеки председателя РКШ М. В. Дроздова)

И смотреть сегодня буду

на трепещущий восток,

где откроет миру чудо,

возвестив о свете, Бог.

И когда взойдет, ликуя,

Солнце Мира – встрепенусь.

Руки к миру протяну я

и любовно улыбнусь…

Все прощу, что было больно,

всех за боль благословлю.

Песней – радостной и вольной –

свет души моей пролью.

 

Мосье Чанг, — это адвокат нашей конторы, — купил себе большой хрустальный шар. Величиной в крупное яблоко, он красуется на хрупкой подставке из черного дерева на письменном столе мосье Чанга, заваленного исками, папками и прошениями с печатями Французского Микс-Корта.

— Сколько заплатили?

Мосье Чанг поднял ко мне большие очки, опиравшиеся на желтоватые подушечки одутловатых щек.

— Сто двадцать… Недорого, правда?..

— Долларов??!!

— Нет, таэлей!.. ((Таэль — шанхайская серебряная денежная единица, в январе 1930 года была равна $ 1,4 (мексиканского доллара).// Печ. по: Курсы валют на 12 января 1930 г. / Слово. № 338. 12 января 1930. — С.5))

Мои брови полезли вверх от удивления.

Откинув рукав халата из тяжелого лилового шелка, адвокат протянул свою маленькую точеную кисть и бережно взял прозрачный шар, заигравший радужными переливами.

— Посмотрите, ну разве он не прекрасен? — начал китаец. — Какая изумительная форма, как безупречно чист и прекрасен тот горный хрусталь, из которого он сделан. А сколько любовного труда, сколько высшего мастерства вложено в его великолепную шлифовку!.. Я уверен, что на эту работу пошли целые годы. Нет, я считаю, что это очень выгодная покупка!..

Он с каким-то особенным сладострастием взвешивал, поворачивал, ощупывал, мял своими пальцами с отпущенным ногтем на мизинце прозрачный камень, точно усиливая и дополняя осязанием зрительное наслаждение.

И совершенно также он поступает с каждой статуэткой, вазой или флаконом для нюхательного порошка, которые ему приносят продавцы «кюрио». Правда, как знаток, он их очень часто бракует, но красота этих вещиц, — иногда, действительно, совершенная, — заключается для него не только в форме и окраске слоновой кости, металла, камня или фарфора, но и в самой их фактуре, в самом веществе, из которого их создал мастер-артист.

К разговорам о «фактуре» картины не так давно пришли западные художники, к рассуждениям о «фактуре» слова — современные поэты-футуристы.

А Китай почувствовал ее значение уже давно, создав еще в древности самую изумительную из фактур, — золотой лак, — чтобы одеть в его матовый блеск статуи своих богов.

Впрочем, этот разговор завел бы нас слишком далеко. О, удивительнейшая страна крайних контрастов!..

VI. «ЧО»

Да, они — муравьи. Щепка, преградившая знакомую дорожку, заставляет беспомощно метаться целую процессию муравьев: ни один не догадается перелезть или обойти препятствие. Их ум — или инстинкт — направлен только в одну сторону. Он в глухих шорах.

Через весь лик Китая начертан огромный иероглиф: — Чо. — Еда. [Шанхайские эмигранты, в массе своей, плохо владели китайским языком, а если и говорили на нем — то пользовались шанхайским диалектом (тогда всеобщий китайский язык путунхуа только вводился). — Прим. Л. Черниковой.]

Символическое изображение рта стоит его корневым знаком. 吃.

Еда, — самый процесс еды, — играет в китайском быте огромную роль. Магическое слово «Чо» (или «Чи-фан» на Севере 吃饭) прерывает самую срочную работу, способно остановить самый жестокий бой между армиями враждующих генералов.

На еду, Китай тратит уйму времени. Едят везде и всегда.

На самой паршивой улочке вы непременно найдете трактирчик, пахнущий бобовым маслом, или ресторанчик с каким-нибудь цветистым названием, не говоря уже о бесчисленных разносчиках «Чо».

В три-четыре часа утра, по смрадным лабиринтам переулков миллионных городов, все еще мягко шаркают туфлями бродячие рестораны, и в ночной тиши высоко и заливисто вибрирует каменная пластинка, или бряцают связки медных обрезков, которыми они возвещают о своем приближении. На плечах, на бамбуковом коромысле, упруго колеблется походная резная кухонька с непотухающим камельком, над которым брызжет из котелка темное кипящее сало.

Поэтому в городах, у мелкого люда редко бывают домашние кухни: зачем они, когда пар над котлами закопченных харчевок всех разрядов восходит почти круглые сутки подряд? — Питаться в ресторане и проще и удобнее, и экономнее.

Это в повседневном, будничном обиходе. Но каждое событие в личной или семейной жизни китайца, каждый из редких праздников, обязательно отмечается пиром, на который даже бедняк не пожалеет последнего гроша. Именно — пиром, а не выпивкой, как у нас: ведь, в общем, Китай пьет сравнительно очень мало своего желтого пахучего рисового вина. Весь центр тяжести перенесен на «Чо».

— Толстый человек, — хороший человек! — говорит китаец.

Если что-нибудь болит внутри, — значит, болит живот. Говоря о мыслях, вместо головы простонародье указывает на чрево.

В парадном китайском обеде, даже средней руки, бывает не меньше 15-20 блюд, плюс к этому, разумеется, вечный и неизменный рис, который в счет не входит. Длится такой обед немало часов.

Вот, например, меню пира, которым меня угостили на свадьбе моего приятеля, молодого м-ра Цана, состоятельного и старорежимного китайца.

Началось с орешков, сластей, тыквенных семян и семечек лотоса. Потом шли (порядок сохранен): 1) Разварная треска; 2) Соленая лососина с хреном; 3) Копченая «лакированная» утка; 4) Свернутые вареные на пару блинчики, в которые завертывают кусочки утки; 5) Свежая жареная рыба под сладким соусом; 6) Оладьи; 7) Сладкий суп-компот; 8) Свежая рыба с грибами; 9) Яйца с картофелем; 10) Суп из плавников акулы; 11) Макароны; 12) Пельмени из курицы; 13) Сладкий рис; 14) свежая жареная рыба; 15) Ветчина; 16) Тонко наструганная жареная курица; 17) Соленая утка; 18) Моченая белая черешня; 19) Заливное из сердец куриц; 20) Жареные куриные потроха.

Все это подавалось на круглый лакированный стол в фарфоровых чашках и блюдах, целыми сериями по 3-4 кушанья за раз, и каждый гость залезал в них своими двумя палочками. Только рис, белоснежный и крупный, каждый накладывал на свою отдельную чашечку. Жених, по обычаю, отсутствовал, — оставался с невестой, — а приглашенных угощал его отец. Он доставал из блюд собственными палочками самые лакомые куски и протягивал почетным гостям.

Мне особенно понравились акульи плавники, напоминающие нашу вязигу, и я спросил, как они приготовляются?

— О, — ответил, улыбаясь, м-р Цан-отец, — это довольно сложное дело! Прежде всего, положите купленные акульи плавники в горшок, прибавьте немного древесной золы и прокипятите несколько раз. Затем тщательно снимите верхнюю кожуру. Если она трудно отделяется, — необходимо вскипятить еще раз, и тогда уже чистить. Потом снова проварите уже очищенные плавники, снимите все мясо. Проварите очищенные хрящики еще раз и оставьте мокнуть в ключевой воде, чтобы отбить известковый привкус. Затем положите плавательные перья и хрящики, из которых состоят плавательные перья, в крепкий куриный бульон и прокипятите несколько раз, до тех пор, пока они не станут мягкими и нежными. Ну, приправьте суп раковыми шейками, — очень хорошо также посыпать немного струганной ветчиной, и тогда можно подавать на стол…

Я любовался м-ром Цаном-отцом, пока он рассказывал, помогая обильным и законченным жестом непривычным словам чужого языка. Он совсем преобразился. Видно было, что это артист и любитель. Как китайский художник заботливо выписывает каждый волосок на шкуре какого-нибудь свирепейшего тигра, так и он тщательно отмечал и переживал в душе каждый этап этого сложного кулинарного процесса.

В заключение, он ловко подхватил палочками целую косму янтарных волокон акульих плавников и вежливо поднес их к моему рту.

Честное слово, — они были очень вкусны!..

Слово № 390. 16.03.1930 — С. 14., М.Щербаков

Первая часть

1 октября

Контрабанда под оком сов-пограничников. Оживленная «торговля» на берегах Уссури. В последнее время по всей советской границе на реке Уссури сильно развелась контрабандная торговля. Контрабандисты, в большинстве с советской стороны, открыто переходят границу и свободно возвращаются нагруженные маньчжурскими товарами, в большинстве случаев — съестными припасами. На маньчжурскую сторону везут главным образом соль, шкуры, охотничьи ружья и иногда винтовки, в большом количестве — порох. В обратном направлении везут чумизу, громадное количество муки, рис и прочие съестные припасы. Чины советской пограничной охраны, разбросанные по всей совгранице, снисходительно относятся к контрабандистам. В очень редких случаях пограничники «замечают» и задерживают, однако вскоре отпускают их. Иногда на задержанных контрабандистов налагается штраф в виде изъятия некоторых товаров (они обычно идут в пользу пограничников)… С. 3.

«Шаляпин на отдыхе» — статья Андрея Седых о встрече Шаляпина на пляжах Испании. — С. 9.

Нина Барсамова — победительница конкурса красоты, устроенного кинокомпанией «Метро Голдвин Мейер». Последние новости о Шанхайской кинокоролеве. Первым призом явился контракт на участие в одной из новых постановок этой одной из наиболее крупных фирм американского говорящего экрана. — С. 13.

В содружестве «Понедельник». Возобновив с наступлением нового сезона свою работу, содружество русских работников искусства «Понедельник» вместе с тем и закончило 4-ый официальный год своего существования. На состоявшемся общем собрании содружников был сделан подробный отчет о деятельности «Понедельника» за истекшее время, также освещенный нами в помещенной на днях беседе с председателем содружества М. В. Щербаковым. Был поднят вопрос также и о переходе «понедельника» в новое помещение, т. к. старые условия (устройство заседаний в частной квартире, в последние два года — на любезно предоставляемой квартире гг. Янковских) уже не отвечают условиям дня. С. 13.

2 октября

Собрание Чураевки. Состоявшаяся очередная «Пятница» литературной студии шанхайской Чураевки прошла оживленно и привлекла ряд представителей богемы. В качестве докладчика выступил Ник. Петерец с небольшим содержательным выступлением «О Тургеневе». Заседания чураевцев идут в обстановке живого внимания и интереса и судя по серьезным занятиям, можно надеяться что деятельность шанхайской чураевки будет успешно развиваться. В конце заседания был заслушан ряд выступлений, в числе которых особенно интересным явилось чтение молодым литератором Павлом Сухотиным своего рассказа. На собрании присутствовал целый ряд чураевцев во главе с председателем Чураевки поэтом Ник. Светловым и руководителем лит. секции Ник. Петерецем, а также арх. Н. К. Соколовский, В. П. Петров и М. Ц. Спургот, приглашенные для ознакомления с деятельностью нового кружка. — С. 3.

Русская радиопрограмма. Сегодня русская широковещательная Ассоциация передает со своей станции следующую программу: «Марш летчиков», «Байкал» в исполнении Прокопьева, вальс «В лесу», «Прощай» хор Семенова, «Лейся, лейся» в исполнении Морфесси, «Хабанера» соло на скрипке Миша Эльман, «Во субботу день ненастный» хор Семенова, «Монте-Кристо» в исполнении оркестра, «Старинный вальс» в исполнении Морфесси, «Умирающий лебедь» соло скрипка М. Эльман, «Ухарь купец» в исполнении Прокопьева, «Польский марш». — С. 3.

3 октября

Сегодня — день Инвалида. Долг каждого русского — помочь пострадавшим за Родину. Сегодня, в день Русского Инвалида, с раннего утра на улицы Шанхая, как на французской концессии, так и на сеттльменте, выйдут десятки участников и участниц сбора в пользу русских военных инвалидов, объединившихся в Шанхае вокруг своего Союза. Так как в трудах и днях беженского существования не у всех у нас хватает времени пойти и отнести казначею союза инвалидов деньги единовременно, то союз устраивает периодические кружечные сборы. Инвалиды так редко обращаются к нам за поддержкой, так мало, в сущности, у нас просят, так скромны в своих претензиях. Об инвалидах — англичанах, французах, немцах — заботятся государства (правительство и организованная общественность). О русских инвалидах некому позаботиться, кроме эмиграции. Пусть не оскудеет рука дающего. Не скупитесь, жертвуйте сегодня! — С. 5.

В. И. Томский в Шанхае. В Шанхай приехал из Тяньцзина известный всему русскому Дальнему Востоку драматический артист и режиссер В. Ив. Томский. Русский театральный Шанхай можно в этом сезоне поздравить с крупным приобретением: теперь мы можем быть вполне уверены, что у нас не только будет театральный сезон, но будет и хороший состав. Шанхай давно нуждался в таком человеке, как В. И. Томский. С 1925 по 1928 год В. И. Томский работал в труппе при харбинском железнодорожном собрании; после советско-китайского конфликта он перенес свою театральную деятельность в Тяньцзин. А теперь переехал в Шанхай. Он считает, что главное внимание нужно обратить на репертуар. Здесь он намечает как бы два цикла представлений. В первом цикле 5 пьес: Гоголь, Лермонтов, Островский, Достоевский, Чехов. Во втором цикле — современный и бытовой репертуар. В. И. Томский имеет больший талант не только актера, но и руководителя. — С. 5.

4 октября

Японец — воспитанник Аль Капоне убил в Шанхае 15 человек. Арестованный в Токио японец-грабитель заявил, что он находился под покровительством известного американского «гангстера» Аль Капонэ, когда он учился в гимназии в Оклэнде. Арестованный по имени Иезука заявил, что перед тем, как прибыть в Токио, он убил в Шанхае 15 человек. В Токио Иезука был пойман во время грабежа домов иностранцев. — С. 3.

Сегодня открывается кафэ-ресторан «Альказар». Этот ресторан на ав. Жоффр 643 (бывш. Ткаченко) стразу же обещает стать популярным, т. к. администрация кафе-ресторана решила устроить и открытие зимнего сезона, для чего разработана обширная программа с участием большого количества артистов. Их эффектных номеров сегодняшней программы нужно отметить блестящее ревю в одном действии — «Опьянение страсти». Кроме этого впервые на русской сцене Шанхая выступает балетная пара Д. Фокин и Л. Кравченко. Любимица публики Алла Недлер также вновь выступит перед публикой в совершенно новой специально подготовленной программе. Затем состоятся выступления популярных премьеров оперетты Е. Орловской и В. Валина, имевших в оперетте всегда шумный успех. Нужно отметить еще один оригинальный номер программы, «экран перенесенный на сцену» — это «Лов ми ту-найт». Во время ужинов играет салонный оркестр Селецкого. Управляющим ресторана является известный в Шанхае, Харбине и Циндао Н. А. Лялин, одно имя которого уже обеспечивает блестящую постановку ресторанного дела. — С. 6.

Страница Женщины. Женщины, боритесь со старостью! — Это необходимо делать с самых ранних лет. Подбородок и шея — вот что часто выдает возраст красивой и свежей еще женщины. Те, кто склонны к полноте, замечают второй подбородок, старящий их и даже уродующий. Те же, кто склонны к худобе, заметят морщинки и отвислость кожи на шее и подбородке. Умный и умелый массаж, однако, может предохранить появление проклятых морщинок и сохранить юным овал и шею. Массаж должен быть не сильным, ежедневным с кремом и употреблением льда. Труднее всего бороться с морщинками, появившимися от сильного похудения. Знаете ли вы, что женщина, хотя и полная, гораздо дольше может сохранить свежесть и упругость молодости, ей легче бороться с морщинками на лице, а худая женщина, благодаря морщинкам, которые нельзя согнать, выглядят увядшей часто раньше времени. Сухая морщинистая кожа не поддается никакому уходу, только внутреннее лечение всего организма и пополнение могут помочь горю. Глаза и веки — они выдают не только годы, но и все переживания женщины. Как сохранить юными веки, когда вы плачете днем и ночью. Потому что для горя не существует возраста. С годами ресницы становятся менее длинными, менее густыми и морщинки появляются в уголках глаз при малейшей улыбке. Можно сохранить юными глаза, прикладывая ежедневно к глазам компрессики из розовой воды и смазывая веки прованским маслом. Не следует употреблять сухую цветную краску, которую некоторые накладывают на веки, от этого они быстро увядают. Надо также избегать яркого солнца и утомления, для того чтобы дольше сохранить молодость глаз, которые делают все лицо молодым. Зубы. Желтые зубы старят женщину, еще больше старят ее золотые коронки и пломбы. Все это я говорю потому, что лечить зубы надо с раннего возраста. Большинство молоденьких девушек относятся к этому небрежно и платятся затем очень горько. Маркиза Пампадур. — С. 7.

Кулинарные советы. Даны кулинарные рецепты Салата по-французски, Супа с рисом, Пирога со смоленской крупой, Драчены, Мусса из ржаного хлеба. — С. 8.

5 октября

На Дальнем Востоке — 140 000 красноармейцев. Переброска советских войск закончена. Неизбежен возврат на запад? К данному моменту, по сообщениям из японских источников, общая численность сосредоточенных на Д. Востоке красноармейских сил СССР приблизительно фиксируется в 140 000 человек, причем большой процент в этих советских силах занимают специальные красноармейские части, вооруженные техническим оружием самых новейших типов. В частности, количество самолетов красной армии определяется в 300 аппаратов. Все это советская сторона объясняет необходимостью проведения военных учений на границе, однако поступившая параллельно в военное министерство в Токио дополнительная информация отмечает, что в связи с ухудшающимися советско-германскими отношениями, а также в силу создавшегося тревожного положения на Украине, правительство Сов-союза оказалось вынуждено приступить к постепенному обратному возращению красноармейских сил с Дальнего Востока на Запад. — С. 5.

Марлей перед отъездом подтвердил, что нелегальный конгресс большевизанов состоялся на Сеттльменте. Вчера в 9 часов утра на борту норвежского парохода «Аскеланди», зафрахтованного Коммерческим Агентском КВЖД в Шанхае, в Европу через СССР выехали иностранные делегаты нелегально состоявшегося здесь антивоенного конгресса во главе с председателем лордом Марлей и членами-французами Пуппи и редактором парижской коммунистической газеты «Юманите» Поль Вайян Кутюрье, бельгийским Дан Марто и английским Геральдом Гамильтон. — Заседание было хотя и нелегальным, но, тем не менее, оно было на территории Международного Сеттльмента в Шанхае, — заявил лорд Марлей представителям китайской прессы. На вопрос журналистов, представителей китайских газет, правильно ли то, что заседание конференции состоялось в Буддийском Доме аббата Чао Кун (Требич-Линкольна) на Грет Вестерн род — г. Гамильтон ответил: Я не могу этого отрицать, но точно где и как состоялась конференция я вам ничего не скажу. — С. 5.

6 октября

Возвращение художника М. А. Кичигина. Лето в Корее. Вчера в Шанхай возвратились из Кореи художники М. А. Кичигин и В. Е. Кузнецова. В Корее Кичигин много не рисовал, но все же несколько корейских этюдов привез собой. В Сеуле худ. М. А. Кичигин устроил выставку своих произведений, которая прошла с исключительным художественным успехом, ряд картин был продан. Особенно много на выставке перебывало японской молодежи, восхищавшейся мастерством нашего художника. — С. 5.

Сумерки театральной жизни в Харбине. Избыток артистов, Никаких заработков. Кино-билет за 7 цент. Все мечтают уехать на юг. В Шанхай после годичного отсутствия возвратился акробатический дуэт Галины Горской и Сергея Казанжи. Юалетные артисты провели в Харбине год и вынесли оттуда весьма невыгодные впечатления о харбинской театральной жизни. Харбин, по их словам, переполнен артистами всех амплуа, характеров и дарований, причем в особенности обширен балетный мир, все время пополняющийся новыми молодыми танцовщицами, оканчивающими харбинские балетные школы и студии. Забыли о хороших гонорарах прошлых лет и другие артисты. Это положение породило явление, которое модно наблюдать только в Харбине: в кинотеатрах, в антрактах между сеансами чуть ли не ежедневно идут аттракционные выступления, причем в программах принимают участие лучшие артистические силы. — С. 6.

7 октября

Искусства за 5 лет. Статья Виктора Сербского о достижениях русских артистов за 5 лет в Шанхае. 1928 год вносит в художественную жизнь русского Шанхая много оживления — в Шанхай приезжают опереттные труппы из Харбина. Параллельно оживает и драма. Да, 1928 и 1929 гг. отмечаются обилием русских гастролеров из Харбина. 1930 г. — возвратившийся из Парижа Элиров пробуждает к жизни местные хореографические силы. Особо нужно подчеркнуть музыкально-просветительскую деятельность П. Н. Машина, преподавателя пения, регента церковного хора, создателя и руководителя Терского казачьего хора, также неутомимого организатора украинских музыкальных вечеров. Заслуживает специальной оценки деятельность наших местных серьезных музыкантов, в большинстве преподавателей китайской Национальной Консерватории — проф. Б. С. Захаров, С. С. Аксаков, З. А. Прибыткова, И. А. Шевцов и др. Они утраивали камерные концерты, быстро завоевавшие себе популярность и постоянную аудиторию. В последние годы в Шанхай прибыли певцы столичной школы, такие как артисты Мариинского театра Крылова, Шушлин, Батурина, дирижер Слуцкий. Здесь было создано Музыкально-Просветительное О-во. Все это помогло провести своими силами постановку «Фауста» и «Бориса Годунова», что было также отмечено вниманием иностранной публики. Наконец, за последние три года активизировалась деятельность кружка любителей актеров-профессионалов и, некоторых присоединившихся к ним любителей под руководством З. А. Прибытковой. Это дало возможность основать т. н. Камерный театр. — С. 4.

8 октября

Как погиб Столыпин. Воспоминания графа В. Н. Коковцова. — С. 8, 9.
Забытая годовшина. Статья Ю. Крузенштерн-Петерец о десятой годовщине одного из самых трагических и в то же время ярких эпизодов эпопеи Сибирского Белого движения — появлении в шанхайских водах русских военных транспортов «Охотск», «Защитник» и «Монгугай» с частью Дальневосточной Казачьей группы под начальством ген. Ф. Л. Глебова. — С. 11.

Вечер в еврейском клубе. Сегодня в воскресенье 8 октября в Шанхайском еврейском клубе на рут Пишон состоится первый в сезоне членский вечер, которым открывается осенний сезон. Составлена прекрасная программа — при участии любимцев публики: известного оперного артиста В. Г. Шушлина, популярной исполнительницы цыганских песен Нюры Ивановой, скрипача Г. Филлон и мн. др. Играет помимо оркестра-джасс и оркестр классической музыки под управлением Р. Ступеля. Входная плата для посторонних — 1 доллар.

10 октября

Открытие зимнего симфонического сезона. Статья С. Аксакова о программе постановок Шанхайского муниципального оркестра под руководством маэстро М. Пачи. — С. 5.
22 годовщина республики Китая будет отмечена сегодня открытием нового здания муниципалитета Великого Шанхая. — С. 5.

(Ежедневная Газета «Вечерняя Заря» в октябре 1933 г.)

3 октября

Груды тел умерших от голода в СССР. …Есть основания опасаться, что в течение ближайшей зимы погибнут десятки тысяч людей, — сообщает «Дейли Телеграф». То же самое подтверждает прибывший в Берлин после долгого путешествия по СССР американский банкир Беккерер. Американец собственными глазами видел груды тел погибших от голода людей, когда был в России в 1930-31 гг., но с тех пор положение стало еще хуже. По другим сведениям, на одной Украине уже умерло от голода не менее 100 000 человек. — С. 4.

4 октября

Суд над советскими вредителями в Харбине. На скамье подсудимых, как полагают, предстанут инж. Калина, Лавров, Аблов и Кубли, а также технические советские агенты КВЖД. Маньчжурское правительство приняло решение привлечь к судебной ответственности вышеназванных людей. Предстоит громкий процесс о вредительстве и уголовных деяниях руководящих советских агентов на КВЖД. — С. 3.

Без России. Здравая расценка мирового положения. Статья Н. Чебышева с обзором вышедшей во Франции книги «В поисках мирового равновесия… Мир без России». Основная мысль книги: ныне миру лучше иметь дело с СССР, чем со старой (сильной и мудрой) Россией. — С. 4.

5 октября

Развеселый город Чаньчунь. До сих пор непревзойденным «рекордсменом» по части кабарэ и ночных кафэ считался Харбин. Однако теперь он должен будет уступить свою славу Синьцзину (Чаньчуню). В сравнении с прошлым годом, число европейского типа ресторанов с 38 возросло до 143. Вместо скромных 9-ти кабарэ сейчас в Синьцзине имеется… 36 ночных ресторанов с артистическими выступлениями. Певиц, по приблизительным подсчетам, там имеется не меньше 920 чел. В это число входят также различные балетные артисты. В городе имеется 36 отелей и 26 гостиниц вместо бывших восьми. Все это связано с оттоком населения из Харбина и окрестностей. — С. 3.

6 октября

На советской Украине. На каждом шагу умершие от голода. Лондонский «Дейли Телеграф» по поводу голода в Советской России пишет: …Политика замалчивания по отношению к голоду в России сейчас преступна. Какова позиция английского общественного мнения, когда узнает оно о совершенно невероятном положении вещей, имеющем место в европейской стране в 1933 году? Многие жители Украины рассказали мне об ужасающих страданиях, претерпеваемых их соотечественниками. Вот два примера: Число жителей села Заливаньщина в 1932 г. было 3500. Из них 2000 уже умерли от голода. В другом селе — Номировцы — осталось в живых всего 4 или 5 семейств из населения, превышавшего 700 человек. Все съедено в деревнях — кошки, собаки. Весь скот давно перерезан. Сена никто не косит, поля поросли сорными травами. Дороги заросли травой, и никто по ним не ходит, боясь нападения. — С. 2.

Задержание главы харбинских фашистов. По распоряжению прокурора, в Харбине был арестован редактор фашистской «Нашей газеты» — К. В. Родзаевский. К прокурору он был вызван по делу об избиении М. Арского. На следующий день, однако, К. В. Родзаевский был освобожден под поручительство в 2000 долларов. На допросе Родзаевский заявил, что никакого отношения к избиению Арского не имеет. — С. 3.

7 октября

Отъезд Б. А. Суворина во Францию. Сегодня в 12 часов дня на пароходе «Шенансо» компании Мессажери Маритим отбыл из Шанхая во Францию известный русский журналист, проработавший ряд лет в эмигрантских изданиях на Дальнем Востоке, в Шанхае и Харбине, Борис Алексеевич Суворин. Он едет в Ниццу, где проживает его семья. Во Франции находятся в настоящее время мать, супруга и дочь Б. А. Суворина. — С. 3.

Фын Ю-Сян изрекает с олимпийских высот. Как выяснилось, маршал Фын Юй-сян не любит… Шанхай! Шанхай для него кажется слишком экстравагантным, люди едят слишком роскошно и в последний раз, когда он посетил Шанхай, то обратил на себя внимание тем, что ел простой жареный хлеб. Это мнение бывшего христианского генерала, было произнесено им с «олимпийских высот» Тайшана, на священной шаньдунской горе, куда генерал удалился после многих лет политической деятельности, которая своими крутыми зигзагами по временам приводила в недоумение самых опытных политических обозревателей. Корреспонденту «Чайна Таймс» Фын заявил, что «он вполне доволен своей настоящей жизнью», причем он встретил корреспондента в своей обычной синей одежде кули с соломенным поясом вокруг пояса. — С. 3.

Сегодняшнее торжество открытия школы на рут Реми. Сегодня открывается школа «Эколь Реми», параллельные классы Французского Муниципального Колледжа, рассчитанного на 350 детей в возрасте от 4 до 14 лет. Всего в школе 15 преподавателей, французов и русских, причем все русские владеют французским языком. — С. 3.

В гостях у Федора Кузьмича. Как жил в Томске легендарный старец. Реликвии дома Хромовых. Тайна исповеди. Очерк М. К. о таинственном отшельнике, имевшем связь с домом Романовых и вероятно бывшим ранее Александром 1. — С. 4.

Подготовила: Л. Черникова, орфография оригинала сохранена.

Ежедневное количество подобранных монахами и монахинями и подброшенных младенцев в обоих монастырях доходит до 400 ((возможно здесь ошибка — не более 40 — Л.Ч.))… Возраст питомцев монастырских яслей от 1-2 дней до 1,5-2 лет. Целый штат кормилиц, нянек, мамок, сиделок под наблюдением монахинь обслуживают младенцев днем и ночью.

Правда, определенный процент бэби умирает, но большинство выживает для того, чтобы впоследствии, получив некоторое образование и знания ремесленника, стать полезным для общества человеком. До определенного возраста дети воспитываются в христианском духе, а затем, пройдя небольшой курс наук на китайском языке, поступают на обучение в одну из многочисленных мастерских монастыря.

В женском монастыре есть: мастерская кружев, золотошвейная, мастерская художественных вышивок, трикотажная мастерская, художественное ателье рисования масляными красками.

В мужском — столярная, слесарная, медная мастерские, кузница, мастерская художественной резьбы по дереву, золотых и серебряных изделий, памятников и статуй.

Сотни мужчин и женщин — бывших брошенных детей и сирот вперемежку с глухонемыми, слепыми и в редких случаях даже с душевнобольными — заняты в огромных великолепно оборудованных мастерских, вырабатывая, наряду с житейски-полезными вещами, предметы исключительной художественности.

Выросшие в стенах монастыря юноши и девушки, как правило, венчаются, поселяются в одном из домов-общежитий и продолжают работать по своей специальности в мастерской монастыря, будучи на всю жизнь обеспечены хорошим заработком.

Автору показывали несколько семейств, от дедов до внуков, работающих в монастыре — оказывается, около 60 лет тому назад дед или бабушка были подобраны монастырем и вместо гибели где-либо в грязной трущобе образовали крепкую семью, до третьего поколения, вполне здоровую и трудоспособную.

Музей истории Шанхая. Восковые фигуры. Реконструкция.

Окрестное китайское население на сотни верст знает о работе монастырей и спокойно приносит либо своих младенцев, которых, по бедности, не может вскормить, либо найденных сирот.

И никому нет отказа — всех принимает монастырь и для каждого делает то, в чем он нуждается.

Мастерские монастырей продают на сторону свои изделия. Нам были показаны тончайшего плетения кружева; великолепная художественная вышивка; богатейшие работы золотом и серебром; добротные шерстяные изделия; мебель всех сортов и стилей, от имитации — китайской и европейской — до стиля модерн; мозаичные изделия производства слесарной, медной и кружечной мастерских; роскошные изделия из золота и серебра; дивные памятники, статуи и группы из мрамора, картины и пр.

Все это продается, и притом по невысоким ценам.

За 60 лет своего существования монастыри собрали огромную ценную библиотеку, оборудовали известную обсерваторию Зи-Ка-Вей, создали несколько образцовых колледжей для китайцев и располагают огромным натуральным хозяйством для всех своих многочисленных учреждений.

Шанхайская Заря, № 1169. Четверг, 12 сентября 1929 г. — С. 6.
(Из личного собрания Л. Черниковой)

Устроители камерных концертов (слева направо): г. Аксаков, Шевцов, проф. Захаров, З.А. Прибыткова, г. Комор и Фоа

Вчера… на редкость красивый зал клуба на Бабблинг Уэлл род (Американского Женского клуба) стал быстро наполняться публикой, среди которой можно было увидеть представителей всех колоний. Особенно бросалось в глаза обилие китайских слушателей, причем, одним из первых пришел директор местной национальной китайской консерватории, где большинство выступавших на концерте русских музыкантов являются профессорами различных классов. Затем надо отметить массу русских слушателей. Это дает право утверждать, что среди русских оказались не только лучшие музыкальные силы Шанхая, но и наиболее внимательная и многочисленная публика.

Концерт проходит парадно. Многие дамы в красивых туалетах, мужчины в строгих смокингах. Несколько представителей консульского корпуса, во главе с французским генеральным консулом г. Коклэн. Председатель Арт-клуба г. Э. Канн следит за тем, чтобы концерт начался ровно в назначенное время. Вообще – общее впечатление прекрасное.

Когда свет тушится в изящном зале, словно созданном для таких вечеров, как камерные концерты, хотя акустика оставляет желать лучшего, от наплыва слушателей буквально яблоку упасть негде.

2-ой камерный концерт музыкальной секции Шанхайского Арт-Клуба начался вчера исполнением Трио Де-Моль, опус 26 композитора Аксакова, который сам выступил как пианист вместе с А. Фоа (скрипка) и И. Шевцовым (виолончель). Концерт распадается на три части – первая: аллегро-модерато; вторая: престо, андантино-престо и третья – кода виво. Мы давали на днях подробный разбор той красивой и с большим подъемом написанной композиции. Автор весь в ней еще во власти благородной классики, весь в плену молодых, ярких чувств.

Трио слушается легко, от начала и до самого конца. Финал создан в патетическом мажоре. Трио не только «приятно», оно местами положительно очаровывает, имеет все основания быть включенным в репертуар популярных симфонических произведений. Трио С. Аксакова принадлежит к первому, самому раннему периоду творчества нашего талантливого соотечественника и оно сразу пообещало богатый расцвет его дарования.

Трио вчерашняя публика прослушала с неослабным вниманием. В каждом интервале гремели бурные аплодисменты, которые после окончания трио перешли в настоящую овацию, продолжавшуюся несколько минут. Композитора Аксакова сдержанная публика камерных концертов заставила трижды выходить на вызовы.

Потом шесть песен исполняла г-жа Е. Владимирова-Бурская. В программу были включены: два романса С. Рахманинова, романс Цезаря Кюи и три вещи С. Аксакова, причем аккомпанировал композитор Аксаков. Г-жа Владимирова-Бурская признанная мастерица пения. У нее сильный, гибкий голос, прекрасная школа. Своим вокальным богатством она прекрасно владеет, не гонясь за дешевыми эффектами, обнаруживая серьезный, добросовестный и чуткий подход к исполнению каждой отдельной вещи.

Как в кружевном романсе Рахманинова «Утро», так и в сложной, ломкой «Колыбельной песне» С. Аксакова певица одинаково на высоте. Ни намека на дешевую аффектацию, но нет и бледных, не вытанцовавшихся непонятных мест. Певице надо высказать огромную благодарность за исключительно трудное выступление – шесть вещей подряд, причем три последних на нововыученных и исполнявшихся под аккомпанемент автора, что всегда закладывает сугубую ответственность.

Из трех вещей С. Аксакова самой сложной оказалась «Колыбельная песня Биллитис», самой эффектной – «Песня осени» и самой изящной – романс «Близ тебя». Они все написаны в разном жанре, все музыкальны, все определенно красивы, обличают в авторе не только умение самостоятельно и свежо разрешить тайну данной мелодии, но и серьезный подход даже к простой песенке, большую музыкальную культуру.

Поклонники дарования С. Аксакова будут очень благодарны композитору, если он даст свой собственный концерт и познакомит с дальнейшими этапами своих творческих исканий. В частности, надо непременно просить дать возможность послушать в хорошей передаче цикл песен Аксакова на слова Ахматовой и Ремизова.

Во второй половине концерта, прошедшей с таким же успехом, Б. С. Захаров исполнил три этюда «Козери» – Цезаря Кюи, «Ручей» – А. Аренского, «Патетик» – А. Скрябина. Б. С. Захаров проявил свои обычные дарования – великолепную технику и благородство игры.

Затем было исполнено гг. Б. Захаровым, А. Фоа и И. Шевцовым знаменитое «Трио» П. И.Чайковского, которое так хорошо знакомо каждому русскому, любящему нашу музыку. Исполнение и этого трио было выше похвал.

Второй концерт, словом, надо отнести к числу особо удавшихся.

Шанхайская Заря. № 1308. 25.02.1930, с.5., Виктор Сербский

Во время китайско-японской войны 1894–1895 гг., когда еще не существовало Сибирского железнодорожного сплошного пути, и Владивосток был отрезан от остальной России громадным бездорожным пространством и поддерживал связь с Европой только благодаря Одесской линии Добровольного Флота, суда которого заходили в Шанхай за грузами чая, – значение русских в Шанхае было так ничтожно, что, кроме нештатного консула, в нем вообще не было постоянных русских жителей. Покойный В. Ф. Гроссе, проезжая через Шанхай в Чифу в 1893 г., нашел здесь лишь 1 русского подданного г. Хаймовича, дети которого проживают в Шанхае до сих пор.

Разгром Китая Японией и последовавшая вслед за тем уступка ею Порт-Артура и аренда Россией Квантунского полуострова несколько приблизили Шанхай к сфере русского влияния, тем более, что начавшаяся немедленно вслед за этим постройка нами порт-артурских укреплений, а затем и обширного торгового порта в Дальнем потребовали доставки из Шанхая разного рода строительных и иных материалов, и в Шанхае начали все чаще и чаще показываться представители военного и морского ведомств, инженеры и подрядчики.

Уже в 1896 г. в Шанхае было учреждено штатное Русское Генеральное Консульство и на этот пост был назначен П. А. Дмитревский (занимавший этот пост до 1900 г., когда его сменил К. В. Клейменов), а в 1898 г. здесь была открыта и Русская Почтовая Контора.

В 1896 г. в Шанхае было открыто отделение Русско-китайского банка, причем на этом торжестве присутствовал из представителей официального мира Д. Д. Прокотилов (наш посланник в Пекине с 1905 по 1908 г.) и В. Ф. Гроссе. После же боксерского восстания в Шанхае были учреждены должности 2-го военного агента (первый военный агент находился в Пекине), на которую был назначен полковник генерального штаба К. Н. Дессино, и агента Министерства Финансов, каковую занял Н. А. Распопов.

Русско-Китайский банк помещался первое время в одном из зданий против городского сада (где теперь находится Индо-Китайский банк). Вскоре после открытия своего отделения в Шанхае, Русско-Китайский банк (впоследствии – Русско-Азиатский), купил обширный участок земли на Банде, на котром и выстроил собственное здание. Новое здание банка было открыто в 1902 г.

В период времени между боксерским восстанием и началом Русско-японской войны численность русской колонии в Шанхае возросла до нескольких десятков человек, и хотя ограничивалась почти исключительно представителями официального мира, но общая обстановка была такова, что можно было ожидать значительного развития и частных торговых сношений России с Шанхаем: Великий Сибирский железнодорожный путь не только был вполне закончен, но и продолжен через всю Манчжурию как до Владивостока, так и до Дальнего. На последний порт нами возлагались большие надежды как на будущий мировой порт, из которого Россия будет иметь возможность посылать свои товары по водам Тихого океана во все стороны мира и, обладая, наконец, прекрасным незамерзающим портом, могла бы в должной мере развивать свой торговый флот и конкурировать на рынках Дальнего Востока со своими старыми соперниками.

Однако судьба приготовила России совершенно иное, и суровая действительность разбила все наши мечты и надежды. Разразилась несчастная для нас Русско-японская война и все наши предположения и планы разлетелись как дым.

Во время всего этого злополучного для русских периода Шанхай не переставал быть центром, в котором русские проявляли большую активность. Здесь была сосредоточена большая работа по разведке вражеских сил, отсюда посылались запасы продовольствия в осажденный Порт-Артур и, наконец, сюда же прибыл найти себе убежище как в нейтральном порту окровавленный и расстрелянный в боях с японцами наш крейсер «Аскольд». Немало перебывало за это время в Шанхае и русских, так или иначе причастных к войне. Здесь лечились многие из наших раненых офицеров и солдат; здесь же многие из них нашли себе раннюю смерть и покоятся в братской могиле на кладбище Бабблинг Уэлл род, о чем свидетельствуют надписи на могильных плитах.

После окончания войны через Шанхай на Родину потянулась длинная скорбная вереница наших бывших пленных из Японии.

Война эта нанесла удар нашему престижу и не успевшему еще окрепнуть положению на Дальнем Востоке. Мы еще не успели ни организовать нашей торговли, ни создать крупный торговый флот, ни даже закончить постройку торгового порта в Дальнем, как все это рухнуло, и надо было находить новые способы выхода из создавшегося положения и примениться к нему.

Русская торговля в Шанхае не успела еще пустить прочные корни и кроме Русско-Азиатского банка, контор Добровольного Флота и Восточно-Азиатской компании (полурусского, полудатского пароходного предприятия), занимавшихся, главным образом, переотправкой чаев, идущих в Россию через Шанхай из Ханькоу – частные русские интересы здесь никем не были представлены. Но такое положение продолжалось сравнительно недолго. Вскоре после окончания войны нормальная деятельность Сибирской магистрали была восстановлена, и Шанхай оказался ближе к Европе, а в частности, к России, чем когда бы то ни было раньше. Количество иностранцев, пользовавшихся этим кратчайшим путем для переездов к себе домой и обратно, увеличивалось из года в год и, желая направить его поток не на Дальний, перешедший к японцам, а на Владивосток, правление Добровольного Флота установило между Шанхаем и Владивостоком еженедельное экспрессное пароходное сообщение, соответствующее приходу и отходу из Владивостока экспрессных поездов. Наши торговые круги опять начали проявлять интерес к возможностям сбыта на Дальнем Востоке некоторых видов своих товаров, в частности, мануфактуры, керосина и леса, и в Шанхае открылись представительства и агентуры некоторых московских фирм, как, например, отделения русского дома Коншина и Эмиль Цинделя. Интерес к Шанхаю начали проявлять и наши страховые общества, открывшие в Шанхае свои агентуры. Численность русской колонии начала неизменно увеличиваться и к 1914 г. достигала нескольких сот человек, но колония эта все еще была настолько мала, а главное – так разнохарактерна по своему составу, носившему случайный характер, что все еще не могла серьезно подниматься и речь о создании в Шанхае каких-либо русских общественных организаций, клуба или школы, для которых не имелось ни средств, ни людей. Из частных русских организаций существовала только одна – Русский Благотворительный Кружок, имевший своей целью оказание помощи нуждающимся соотечественникам.

Таково, в общих чертах, было положение русской колонии в Шанхае вплоть до Великой европейской войны, сильно изменившей внешний облик и состав русской колонии Шанхая.

В течение этой войны характер торговых отношений Китая с Россией не замедлил резко измениться. В то время, как разруха в России, в связи с обстоятельствами военного времени, расстройством транспорта и при наступившем товарном голоде все более и более затрудняла вывоз наших товаров в Китай, к Шанхаю со стороны России стал предъявляться усиленный спрос на всякого рода товары, в том числе и на товары, не вырабатываемые в самом Китае, а идущие через Шанхай транзитом. В течение войны в Шанхае перебывало значительное количество русских – торговцев, коммерсантов, агентов по закупкам отдельных видов товаров, уполномоченных различных общественных организаций и поставщиков правительства. В Шанхае производилась постройка небольших ледоколов для нужд Владивостокского порта, и сюда непрерывно поступали из России требования на металлы, машины, аптекарские и химические товары, каковые требования Шанхай мог удовлетворять в сравнительно небольшой степени.

Такое оживление торговых отношений с Россией, хотя и носившее в силу сложившейся обстановки односторонний характер, имело результатом увеличение в Шанхае представителей русского торгово-промышленного класса и поставило на очередь вопрос о создании в Шанхае Русской Торговой Палаты, как учреждения, призванного непосредственно содействовать русскому купечеству в его сношениях с Китаем, в частности, с Шанхаем.

Неблагоприятным же для нас результатом влияния войны явился захват германскими военными судами одного из экспрессных пароходов шанхайской линии Добровольного Флота – «Рязани», что в связи с реквизицией для военных нужд других судов и гибели парохода «Полтава» вызвало сокращение числа рейсов между Шанхаем и Владивостоком. Вследствие же блокады и закрытия Дарданелл, прекратилась и непосредственная связь Шанхая с Одессой.

Так как Китай в течение первых трех лет войны занимал нейтральное положение по отношению к воюющим державам, то в связи с этим с Шанхайского рейда исчезли все военные суда воюющих держав, в том числе и наши русские. До войны наш военный флот часто имел в Шанхае своих представителей и сюда неоднократно заходили наши крейсеры, миноносцы и канонерки, внося оживление в русскую колонию, поддерживая среди нее создание близости нашего отечества и служа постоянным напоминанием о России и живой связью с ней.

Вышеозначенный очерк, любезно предоставленный его автором Г. Г. Сюннербергом издательству настоящего альбома, написан в 1919 г.

Русские в Шанхае, сост. В. Д. Жиганов, Шанхай, 1936, с. 33.

Господин К. рассказывал: «Я много болтался по Южному Китаю. Где пешком, где на тачке, где в паланкине, а кое-где и на автомобиле. Достаточно было остановиться, чтобы вся деревня высыпала к машине.

Вы, конечно, видели шанхайских нищих, хотя их и гонят с концессий. Трудно выдумать что-нибудь более отвратительное, но на Юге они еще ужаснее. Ведь там каждая рисовая болотина, как английский кэкс-изюм, начинена мертвецами. Есть целые поселки, которые поголовно заражены сифилисом и накожными болезнями, еще мало известными европейской медицине. Кожа то высыхает и превращается в роговую чешую, то покрывается опухолями в куриное яйцо. Сплошь все тело!

Когда эти чудовища, в одних широкополых шляпах вместо костюма, хватались за спицы моей машины, мне казалось, что они могут заразить даже каучук автомобильных шин.

Я бросал им копера и «кэши» (мелкая разменная монета в 1920-1940-х гг. в Китае — Л. Ч.) — эти крохотные монетки, ценою в десятую нашей копейки, с квадратной дырочкой посередине. Одним я давал больше и слушал, что скажут другие. Они меня не стеснялись: ведь девяносто пять процентов местных иностранцев не знают китайского.

Как-то раз, среди нищих я заметил старуху. Она была лысая, тощая, с дырой вместо носа. Ее омерзительное тело в почерневших язвах скрывал один микроскопический передник. Я кинул ей впятеро больше, чем другим. Началась свалка. Вся свора с проклятьями набросилась на ведьму, стараясь отобрать деньги. Она упала на монеты, подгребла их под себя и дико визжала. Тогда один из нищих, вероятно, их старшина, крикнул дословно:

— Стойте, товарищи! Я понял иностранца: его зрение оскорбила нагота этой почтенной госпожи!

II. Муравьи

Да, они — муравьи. Щепка, преградившая знакомую дорожку, заставляет беспомощно метаться целую процессию муравьев: ни один не догадается перелезть или обойти препятствие. Их ум — или инстинкт — направлен только в одну сторону. Он в глухих шорах.

То же самое у китайцев. Люди одной мысли, в особенности чернь.

Нет другого города в мире, где бы уличные столкновения были так часты, как в Шанхае. Не только автомобили, — сшибают с ног даже рикши.

Ревёт-надрывается клаксон, гортанно вопит рикша, но мозг прохожего в шорах: у него одна мысль — перенести чашку с рисом на другую сторону улицы. Он ей загипнотизирован. Он глух и слеп ко всему остальному. Очнется только тогда, когда тонкая оглобелька или крыло автомобиля въедет ему в спину. Смотря, он не способен слышать. Слушая, он не способен видеть.

Его нервные рефлексы действуют с убийственной медлительностью, его ум закостенел, потеряв гибкость. Потомок, он делает то же самое, что делали его прапрадеды целыми тысячелетиями. И наследственная профессия отразилась даже на его теле.

Вот плотник. По шестнадцати, по восемнадцати часов в сутки он пилит, задрав левую ногу, чтобы придерживать доску текового дерева. И пальцы его ноги стали пальцами обезьяны: могли бы держать ими свои палочки для еды.

А посмотрите на щупальца менял, писцов, скупщиков яшмы, посмотрите на громадный череп, посаженный на тщедушном теле китайского доктора прав, посмотрите на мускулатуру фиолетово-коричневых геркулесов, волочащих с двухнотным «Хо-Хэ!» громадные тяжести на лямках. Все они с детства посвящены одному и тому же труду. А мысль — в глубоких шорах.

Во времена мудрых правлений императоров прошлого, философы учили избегать унижающего труда и не становиться ни огородником, ни ткачом, ни плавильщиком бронзы, ибо мысль и мудрость притупляются от постоянного соприкосновения с теми же предметами, с тем же ремеслом.

Но кто помнит и в состоянии исполнить теперь их мудрые наставления? — Одни богачи в садиках с ноздреватыми горками из туфа, да форноли-красавицы в кожаных сжиманиях многосильных Роллс-ройсов.

Остальные забыли. И ум их окостенел. Да, они — муравьи.

III. Вывески

Мы ходим по китайским улицам как глухонемые, почти как слепые. То есть, мы видим, конечно, но так мало понимаем. А между тем даже простые вывески сверху и по бокам входов в глубокие темные лавки, — эти черные и красные массивные доски, — хранят в своих путаных золотых запятых целые Бедекеры (Карл Бедекер — германский издатель путеводителей по разным странам. Слово «Бедекер» стало названием путеводителей, которые выпускаются до сих пор — Л. Ч.) для путешествий вглубь китайского быта.

Над входом обычно висит главная вывеска: по сторонам — объяснения и реклама продаваемым товарам.

Вот несколько пекинских и шанхайских образцов:

«Дом превосходных Ароматов», — предлагает «музыкальные пиршества с вином маньчжурским и китайским гостям».

«Таверна Пьяной Луны», — продает «мясо черных кошек, — излюбленное лакомство кантонцев».

«Сад Вечной Весны», — предлагает клиентам «вино и уксус для рождения детей, лучшее душистое зерно и все виды сушеных овощей».

«Мир на Морях», — торгует «всеми сортами лучшего риса для семейного употребления».

«Храм Счастливой Середины», — в нем «подается полуденный чай, и приготовляются искусно следующие лекарства: порошки для детей; пилюли «Белого Феникса», помогающие женщинам; глазные примочки из восьми драгоценных веществ; укрепляющие и гармонизирующие пилюли, и другие пилюли, — против соблазнительных последствий опиекурения».

«Облако Радости», — название лавки часовых дел мастера.

«Небесная Вышивка», — торговля угольщика.

«Драгоценная и Благожелательная», — печник.

«Счастливый Союз Всех Добродетелей», — аптека.

«Кристализованное Процветание», — бюро гробовщика.

Ну, разве это не целые поэмы в двух-трех словах? Не тени близкого, но непонятного нам мира?

IV. Бабочка

Пустяки, крохотная, микроскопическая черточка, но такая характерная.

Везде, у всех народов Европы, бабочка является символом грации, легкости и красоты. Она — подруга хрупких, прелестных фей, даже их воплощение. Правда, несколько таинственен ее выход из куколки, но разве кому-нибудь придет в голову считать ее ядовитым или вредным существом?

Иначе в Китае.

В первые, — особо мучительные, — дни шанхайской жары я сидел на балконе аттика, жадно глотая скупой бриз окружающих рисовых болот. Около липы крутились тучи невыносимых москитов. Вдруг большая, — с ласточку, — тень метнулась над абажуром и бесшумно села на вьющиеся розы.

Это была ночная бабочка не меньше птицы. Прихотливый вырез яблочно-зеленых крыльев заканчивался длинными ободочками, увеличивая ее сходство с ласточкой.

Я осторожно взял мохнатое тельце и бросил вниз, во тьму. Бабочка, оглушенная, завороженная светом, сейчас же вернулась к лампе. Я снова взял ее и стал рассматривать нежные коричневые глазки на крыльях.

— Капитана! — заволновался вошедший бой, зажимая пальцами нос. — Его шибко плохой люди есть! Наша говоли: она пыль пускайло; как ваша в живот глотай, — шибко пухо! Грудь боли, живот боли, — тун-тун (голова — Л. Ч.) боли! Сто солнц проходи, — больной люди пропадайло. Его червяка игаян есть!..

А червяк, — иероглиф червяка, — входит в названия всех пяти ядовитых животных, символизирующих китайских гадов: тысяченожки, змеи, пауки, жабы и ящерицы. Последняя так и называется: «червяк-тигр».

Вот в такую милую компанию попала на Востоке легкая подруга фей!

Слово № 335. 07.01.1930 — С. 6., М. Щербаков

Часть вторая

ВЕРТИНСКИЙ!

Вертинский — это, в сущности, символ. Это имя так часто видишь в газетах, его мелодии, слова, манеру передачи так часто встречаешь повсюду, слышишь из всех черных жерл радио, что когда его видишь в живых перед собой, то не веришь:

— Неужели — вот это-то и есть Вертинский?

Вертинский — это целая эпоха. Вертинский — это целое поколение, недаром на афише его концерта в углу скромно стояли загадочные три цифры «ХХХ».

Вертинский впервые запел в то душное предгрозье перед Великой войной, когда мир еще не знал, что соскальзывает в бездны истории.

Вертинский тогда в своем печальном образе Пьеро явился контрастом, приговором, предостережением тому жадному, жирному, глотающему семгу благополучному реакционному обществу и прошелся перед всей Россией под ручку с девочкой с бульвара, «в мокрой горжеточке». В сущности, это было тоже «эпатирование буржуа», вроде футуризма, но совершенно по-другому, нежели то делали Маяковский и другие.

Искусство Вертинского — это настоящее, русское искусство, необычайно доброе, немного, я сказал бы, «юродивое». От любовного Вертинского рукой подать к монастырю, к тихому свету лампад, к куполам церквей, что золотыми свечами горят в синем небе. Недаром его «Игуменья» пронизана этой подлинной мистикой Терезы из Неттесгайма. Вертинский необычайно добр по душе: он тогда стал на сторону этой «девушки в горжеточке», как когда-то Достоевский развернул как знамя невыразимо жалкий «драдедамовый платочек» Сони Мармеладовой. С другой стороны он любит жизнь и плоть, и «вкус ея и цвет, и душный, смертный плоти запах»…

Вероятно, Вертинский хотел бы, чтобы на пиру жизни сидели именно потрясенные ею Сонечки, чтобы в этом звучном, жирном, крепком мире была какая-то нежность, чуть надорванная. Нужно ведь хотя бы немного расстроиться, чтобы быть чутким… А потом пришла война… И тот «прапорщик Володя», который садился в вагон —

У меня блестят погоны,

У тебя дрожит рука…

Эти пыльные вагоны

Ждут последнего звонка…

— этот прапорщик слышал песенки Вертинского в мокрых окопах на Равве Русской, и под Барановичами, и под Ригой, и когда широкие просторы Польши озаряли зеленым огнем ракеты и сияли на пятнах снега — в блиндажах граммофоны пели слова Вертинского о том, что жизнь-то, в сущности, прекрасна, что женщины — изумительны, нежны, что на свете и в то время бессмысленной и грубой войны — были и любовь и счастье.

Вертинский связан с толпой, а толпа всегда верит, даже в самой жестокой борьбе за существование, что жизнь прекрасна, ведь иначе и бороться за существование было бы нечего. Прошла революция, и Вертинский шагнул в эмиграцию, говоря все про то же, про чудные плечи принцессы Ирен, про то, что даже бедная прогулка в Булонском лесу с женой — чудесная вещь, что в сущности надо ждать, что все обернется в хорошую сторону.

Вертинский, пожалуй, единственный из эмигрантов, нежный голос которого звучит в Советской России. В Москве, говорят, можно жить месяц в комнате за одну пластинку Вертинского… Московская «Литературная газета» полемизирует с его «упадочническими настроениями», в советских книгах-романах мелькает его имя как нарицательное.

А Вертинский в Шанхае… Роковое «ХХХ»! Но сдался ли Вертинский?

Нет, о нет!.. Его песенки растут, приобретают другой, нигде невиданный, неслыханный характер — каких-то морально-философских и житейски-умных трактатов. Тут и ласковое обличение женщин, и похвала мужской дружбе, и чего угодно… И все это в неслыханной форме стиха, куплета, отточенного, драматизированного чудесной декламацией, оправленного в мелодию, оперенного аккомпанементом Григория Ротта.

«XXX»!.. Стоит ли Вертинский на месте? Нет, он шагает в ногу с настроениями эмиграции, со всем русским народом… Он понимает, что «тот ураган прошел», и он, трубадур, веселый и печальный, насмешливый и наблюдательный, звенит на своей лютне новые напевы. В отчетном концерте появились совершенно новые мотивы — А. Блок, В. Маяковский.

«Вот тебе и «песенки Пьеро», — подумалось мне, когда со сцены Лайсеума грохотали, как падающие скалы, строфы Маяковского. Это «Сумасшедший маэстро» обрушил из оркестра трагический плач медных тромбонов, визг перепуганных скрипок, и так, что деловой человек, аппетитно глотавший семгу, — вдруг побежал из зала в ужасе… Что делать, «девочкам в горжеточках» его, очевидно, пробрать не удалось! Надо средства посильнее. И теперь у Вертинского плачет не девочка в горжеточке, а плачет оглушительно грозными слезами-словами сам медно-горлый оркестр. И неожиданно мощно, оглушительно почти, звучит и сам голос Вертинского…

Вертинский — это то, что думает масса, думает толпа. Толпа вечна, и с ней вечен и Вертинский. Толпа умна, а с ней умен и Вертинский. Надо положительно удивляться, как в нашем городе, среди этого всеобщего «безрыбья», «бесптичья» и «безлюдья» Вертинский в одиночку, в самом себе, вынашивает и решает вопросы, которые предъявляют ход нашей истории.

Прямо удивительно, что о Вертинском не написано книги; эта мощная фигура стоит книги. А то люди, которые случайно бок о бок сидят с ним в «Ренессансе», актеры, которые не умеют отличить театра от балагана, пошлые и злые пародисты, актрисы, тревожно ожидающие, когда будет окончательно расшифровано, что они уже никому не нужны, — все они действительно думают, что они запанибрата с «Александром Николаевичем».

А тут не то. Нет! Тут «талант, талант с головы до ног», талант могучий, великий талант великого артиста, который говорит с народом через головы всех исчезающих претенциозных временных авторитетов.

Источник: А. Вертинский. За кулисами: песни, рассказы, заметки,
интервью, письма, воспоминания. — М., 1991, с. 199-201.

Понравился ли Шанхай прославленному русскому певцу и композитору? Успел ли он войти в соприкосновение с русской колонией Шанхая? Долго ли намерен пробыть в Шанхае? И куда предполагает направиться отсюда, после двух своих концертов?

Эти вопросы можно было задать А. Н. Вертинскому только вчера.

Ранее артист был лишен возможности принимать не только представителей прессы, но и вообще кого бы то ни было. Как известно, на следующий день по приезде, А. Н. занемог и некоторое время должен был провести в своем апартаменте «Катей Меншион», в условиях полной изоляции, под неослабным наблюдением врача. Однако, как только представилась первая возможность, сотрудник нашей газеты посетил знаменитого артиста и был принят им для продолжительного интервью, занявшего час… Знаменитый творец жанра настроений выглядит вполне здоровым. И по уверениям присутствующего врача, находится в хорошей форме. Следовательно, всякая опасность для предстоящих концертов миновала. Обстановка самая благоприятная для беседы с артистом, в речи которого значителен каждый штрих, каждый оттенок. Седьмой час глядит в широкие окна расцвеченной вдали неонами темнотою шанхайского вечера. Монастырская тишина большого европейского отеля. Цветы. И одиночество. Третьим при беседе присутствует лишь доктор. И это подчеркивает интимность слов Вертинского. Впрочем, беседа началась не с разговора. «В этой комнатке проснемся мы с тобой»… в исполнении Вертинского, вот первое, что услышал наш сотрудник, едва успев поздороваться с Вертинским. Своей песней, но не из уст, а с диска портативной виктролы, приветствовал его Вертинский. Скромно приютившийся на столике кожаный аппарат дал серебряное вступление рояля, затем мощно и нежно запел, с теми непередаваемыми бархатными оттенками, которых до сих пор никто из сонма подражателей не смог украсть у Вертинского. Вертинский пел в присутствии Вертинского! Вертинский слушал Вертинского! И как слушал… Это надо было видеть! Вернее, это сложное психологическое ощущение надо было осознать. Артист ушел в себя! Он, вероятно, мысленно пел с аппаратом фразу за фразой, букву за буквой, нюанс за нюансом… За его спиной неоновым пожаром пламенела глубоко внизу реальная шанхайская улица. А он сам пошел – и двух слушателей за собой властно повел – по сказочной тропинке нереальной русской песни настроения. По необычайно выразительному, словно чеканному, лицу тени несомненного экстаза артиста неслись мгновения. Чертили взлеты и падения. Экранно отражали бездонную глубину души большого художника. Видеть Вертинского, безмолвно переживающего плывущие со стороны стоны своего сердца, зрелище – сильное! Близкое к оккультному. Конечно, такой колдун торжественной магии звуков может быть трибуном рвущихся к нему миллионных масс. Теперь это понятно. – Это одна из моих последних вещей! – нарушает очарование А.Н., снимая с пластинки мембрану. – Сейчас послушайте вот это. Тоже одна из новых. Опять щемящие звуки. Снова их отражение на лице Вертинского. «Как хороши, как свежи были розы».. . в звуках ярче и благоуханнее, чем если бы вся комната мгновенно была засыпана свежими розами. – Акварель! – кратко поясняет артист. – Я чуть касался темы – акварельно, боязливо. Я почти прошел мимо нее! Я поставлю ее в концертную программу. И снова подходит к виктроле. – А вот сейчас прослушайте «Сероглазочку». Она уже стара. Ей столько лет, сколько самой русской эмиграции. Послушно льется старая знакомая «Сероглазока», сотканная из нежнейших кружевных вздохов. – Слабо! – качает головой артист. – Это мои первые робкие взлеты. Нет, «Сероглазочку» я не поставлю. Она хороша теперь как память. Еще несколько песенок, из которых властно берет слушателя за сердце сопровождаемая гитарой «Я так хочу, чтоб ты была со мною»… – Здесь придется с роялью! – поясняет артист. – Хотя, совершенно неожиданно мне повезло на аккомпаниатора. Это Георгий Ротт, один из лучших, когда-либо игравших со мною. Художник аккомпанемента! Каждые три минуты, самое большее, звонит звонок. И каждый раз один и тот же разговор артиста с кем-то, каждый раз новым, из провала черной шанхайской ночи… – Вертинский у телефона… Что? Очень приятно!.. Спасибо, спасибо… Напрасно беспокоитесь… Это очень для меня лестно… Вблизи вы получите возможность увидеть меня на эстраде… Конечно, это буду я сам… Я не вожу с собою двойника… Не можете дождаться концерта? Но это же так скоро! Артист добродушно улыбается. – Повеситься можно! – комически сообщает он, отходя от телефона. – Эта музыка начинается с утра и тянется до поздней ночи. Выключить телефон конечно, я не могу. И вот страдаю. И снова подходит к телефону, чтобы и на этот раз повести очередной разговор… Однако А. Н. нисколько не раздражается телефонной атакой на его одиночество. – Русская речь мне мила за границей при всех обстоятельствах! Русаки же мои милые мне звонят, не иностранцы. И, в конечном итоге, я, разумеется, только рад, что мои соотечественники так тепло встречают меня в далеком и чужом Шанхае. Легко и непринужденно вступает А.Н. в беседу, показывая себя блестящим собеседником. – Понравился ли мне Шанхай? Я его почти не видел, но то, что видел, меня очаровало. Это – действительно экзотический город, несмотря на подчеркнуто европеизированный вид. Чувствуется дыхание мирового центра. Но, к моей радости, оно не заглушило движений русской жизни. Она здесь властно чувствуется на самой поверхности. В Европе и Америке этого не замечается. Там внешняя русскость растворяется в основном потоке каждой страны. В Берлине, Париже, Сан-Франциско и пр. вы русского не отличите на улице от аборигена. А здесь, наоборот, иностранцы тонут в русской массе авеню Жоффр, которую я видел краешком глаза. Вы спрашиваете, что на меня произвело большее впечатление? Китайские женщины! Я был ими ошеломлен. Не был подготовлен, вернее, просто не думал на эту тему, когда сюда ехал. Китаянки, особенно полуевропеизированные, какие-то маленькие идолы, для которых можно строить разукрашенные, маленькие же, храмы и жечь курения! Это – совершенная экзотика! Конечно, эти странные женщинки с другой планеты! К сожалению, пять дней у меня совершенно пропали и я был лишен возможности познакомиться с милой моему сердцу русской колонией, о которой так много слышал еще в Париже, затем в Америке. Я ехал сюда, словно возвращался на Родину. Хотя в Китае вообще впервые. И вдруг – на несколько дней заболел. Вы понимаете мое огорчение? Впрочем, концерт уже близок. И я скоро встречусь со своими соотечественниками. Ведь я пою, а значит, и живу только для них! Только для русских. На других языках я не пою. Петь на другом языке, значит, вовлекать иностранцев в невыгодную сделку. Весь смысл моего пения исчезнет и люди уйдут разочарованными. Тяжело без Родины. Ой, как тяжело! Всем художникам тяжело. Посмотрите на наших старых русских писателей. Бунин. Куприн. Они же не могут писать ни о чем, кроме России. А России нет. Как писать? Так и мы – артисты. Мы оторваны от истоков родной жизни, от ее животворящей почвы. Сколько артистов погибло в этой оторванности! Сколько растворилось в чужой атмосфере! Мне было так же тяжело, как и каждому. Но я избег страшной участи. Я спасся от растворения в иностранщине только тем, что подвижнически замкнулся в святости русского слова и русской песни. Я закрыл во внешний мир окна и двери. Я замуровал себя в кельи моей песни. Я отбросил все легкие соблазны. Жизнь моя стала сплошным служением русскому искусству и ничем больше. И страшная чаша меня миновала… Вертинский внезапно возвращается к основной для него теме – технике творческого мастерства, и сразу вспыхивает внутренним огнем. – Мое творчество является до сих пор загадочным для меня самого процессом. Это необъяснимо! Оно приходит ко мне непрошеным и властно повелевает моей душе. Вот почему я не люблю на концертах биссировать. Повторять пропетую вещь, это то же самое, что раскрывать перед слушателями тайны колдовства. И если мне все-таки приходится петь на бис, я каждый раз пою по-новому. Кроме того, разве биссированье не напоминает вам… вторичное объяснение в любви любимой женщине. Это то же самое. Вы объяснились ей один раз. И она откликнулась вам всем своим сердцем. Это – чудно хороший миг! Но вы недовольны результатом и желаете объясниться вторично… Как будет ваша женщина слушать во второй раз те же пламенные слова? Ясно, что уже с оттенком легкого анализа, с закрадывающимся сомнением в искренности…

Источник: А. Вертинский. За кулисами: песни, рассказы, заметки, интервью, письма, воспоминания. – М., 1991, с. 191–194.

Приступая к сбору материалов и к изданию настоящего альбома, я преследовал цель создания исторического памятника жизни и творчества русских, пребывавших в Шанхае в годы коммунистического режима в России.

Все мои желания при создании настоящего альбома были объединены одной целью — дать наиболее точное и беспристрастное описание и изображение всех отраслей жизни и деятельности русских в Шанхае, которые, несмотря на встречавшиеся на их пути, казалось бы, непреодолимые препятствия, своим трудолюбием и настойчивостью преодолевали их и твердо шли к намеченной цели и тем самым закрепляли за собой право и место среди многомиллионного и космополитичного города.

На страницах своего альбома я старался запечатлеть те качественные проявления, которые выказала русская белая эмиграция за годы своего изгнания, а именно: неугасимую любовь к своей Родине, Веру в Бога и преданность Святой Православной Церкви, не сломленная тяжелыми годами скитальчества по чужой земле, творчество, предприимчивость, организаторские способности, умение правильно понимать и учитывать окружающую обстановку, выносливость и, вообще, все те положительные свойства, обладая коими, русские бесправные эмигранты сумели в течение сравнительно короткого периода времени завоевать влияние и добиться некоторого авторитета в жизни многомиллионного международного города.

На сбор материала и печатание этого альбома мною было затрачено пять лет.

Подчеркиваю, что уже к моменту начала этой работы я знал русский Шанхай довольно хорошо и имел не менее 3-4 тысяч знакомств, приобретенных за время трехлетней деятельности в Обществе Медицинской Взаимопомощи.

Эти знакомства оказали мне существенную помощь в сборе и тщательной проверке собираемого материала.

Право поместить свою фотографию в альбоме было предоставлено каждому, кто считает себя русским шанхайцем. Все бывшие подданные Российской Империи, кто бы они не были по происхождению — армяне ли, грузины, евреи, поляки, татары и т. д., если они считали себя русскими и подходили к какому-либо из отделов альбома (артистов, художников, коммерсантов, врачей и т. п.), имели право поместить свой портрет. Я не обращался с просьбой о предоставлении фотографии лишь к лицам, опороченным по суду, и заведомым большевикам.

При размещении портретов лиц, предоставлявших свои фотографии для помещения в альбоме, я придерживался хронологического порядка, то есть порядка их прибытия в Шанхай. Этот порядок иногда нарушался лишь по техническим причинам (несоответствие поворота головы, размера клише, или надписи под ним, что нарушало симметрию, и т. д.).

Должен также отметить, что между моментом печатания некоторых очерков и выпуском в свет альбома прошло около полутора лет. За это время, конечно, произошли перемены в жизни организаций и некоторых частных лиц. Но все это, однако, никакого значения в умалении ценности труда не имеет. Русский Шанхай остался, в общем, таким же сегодня, каким я его изобразил в альбоме.

Надо ли говорить о тех чрезвычайно напряженных и материально тяжелых для меня четырех годах и восьми месяцах, которые я посвятил работе по обследованию русского эмигрантского Шанхая, сбору материалов и завершению этого издания?! Ни для кого не может быть секретом, что, приступая к своей работе и выполняя ее, я абсолютно не располагал денежными средствами, а тем более не имел какой либо поддержки со стороны общественных организаций, пользуясь исключительно кредитом.

Вследствие своего стесненного материального положения, я был естественно лишен возможности пользоваться услугами необходимых в таком деле, хорошего корректора и постоянного секретаря, а тем более хорошего журнального работника, а потому, я допускаю, что в моем альбоме имеются недочеты стилистического характера, и опечатки, но я надеюсь, что читатели поймут и простят меня за это.

Почему пять лет?

Прочитав и просмотрев настоящий альбом, каждый читатель должен был убедиться в том, что это издание является результатом большого и настойчивого труда в течение долгого времени.

Я знаю, что многие русские шанхайцы давно потеряли надежду увидеть когда либо этот альбом вышедшем в свет, и не один рекламодатель обрушивался на меня, высказывая свое недоверие моему делу.

Пять лет — это безусловно долго. Но все же, должен сказать, что терпения у моих рекламодателей, ждавших выхода альбома, оказалось гораздо меньше, чем у меня. Я их понимаю, но должны теперь понять и простить меня и они, прочитав эту книгу и представив, какую работу нужно было провести, чтобы выпустить ее.

Мне хочется от души поделиться со всеми этими лицами тем, что я должен был вынести и преодолеть на своем пути, чтобы альбом «Русские в Шанхае» получился таким, каким он издан.

Вся работа по составлению и изданию альбома — как сбор материала, его обработка, сбор фотографий, ретуширование, печатание, корректура и пр., не считая переплета, заняло 4 года и 9 месяцев.

Сбор материала продолжался с первого дня до последнего, несмотря на то, что изготовление клише и печатание было начато в 1933 году.

Представьте себе, что для сбора материала, вошедшего в настоящий альбом, мне пришлось посетить за время работы не менее 2.000 человек. При этом приблизительно у четверти из них я побывал 3-4 раза, а у остальных за эти пять лет побывал в среднем не менее 10 раз (у некоторых бывал и по 40-50 раз!). Таким образом, по приблизительному подсчету, всего мною было сделано не менее 16.500 визитов.

Особенно много пришлось поработать первые два года, когда ежедневно, включая праздники, работал по 16 часов в сутки, проводивши весь день в сборе материала и производстве фотосъемок, а вечерами — до 1-2 часов ночи, а то и позднее, печатая и ретушируя позитивы для клише. (На печатание и клиширование позитивов мною истрачено не менее 3.000 рабочих часов).

Из помещенных в альбоме 1600 фотографических снимков половина сделана специально для альбома, и около 500 из них произведены в моем присутствии и под моим руководством. Нетрудно представить, сколько времени потребовалось, чтобы сделать эти 500 снимков, среди которых — группы, всевозможные торжества и т. д.

Вначале я собирал фотографии различных лиц и их фамилии с инициалами, затем решил пополнить их краткими биографическими сведениями. Позднее решил эти сведения сделать более полными. Все это отнимало массу времени, заставляя начать работу сначала.

Два месяца было потрачено на то, чтобы собрать английский «спеллинг» фамилий, так как каждый пишет свою фамилию по-английски по-своему. По несчастному стечению обстоятельств, тетрадь со «спеллингами» была утеряна на улице. Эта потеря сильно меня удручила.

На мою просьбу через прессу к моим клиентам освободить меня от повторной работы и прислать по почте «спеллинги» своих фамилий, из 800 человек откликнулся только один!

Снова пришлось повторять нудную работу. А ведь все помещенное в альбоме приходилось буквально выпрашивать, так как в альбом никто не верил.

Теперь несколько слов об очерках, которые являются плодом долгих трудов. Как пример, могу сообщить, что очерк «Торговля и промышленность», занимающий в альбоме всего только 2 страницы текста, занял более месяца.

Не только частные лица в отдельности, но и общественные организации, за редким исключением, не оказывали никакой помощи моему делу. Даже очерки о жизни и истории создания отдельных организаций они сами под самыми различными предлогами не предоставляли. Приходилось собирать сведения самому. Несколько организаций, о которых здесь дан прекрасный отзыв, вообще отказались дать какие-либо материалы для написания очерков. Пришлось идти окольными путями.

Так в обстановке недоброжелательства и недоверия создавался альбом, который должен стать памятником деятельности русских в Шанхае.

Конечно всякие чувства самолюбия на это время пришлось спрятать поглубже. Я думал только об одном — как-нибудь довести дело до конца.

Наконец — последняя фаза работы — печатание. Опять пришлось столкнуться с тяжелой работой корректирования. Каждую страницу пришлось прокорректировать не менее 4 раз, чтобы достичь максимальной безошибочности.

Корректирование каждой страницы альбома занимало от 40 минут до 1 часа. Значит всего — около 1.000 рабочих часов.

Но и верстка, и распределение материала отнимало массу времени. Все это приходилось делать самому, так как никому доверить этого дела я не решался. Это занимало около часа для каждой страницы, т. е. всего около 300 рабочих часов.

В дни, когда печатался материал, я не отходил от машины, следя за аккуратным исполнением. Это дало потерю приблизительно около 150 рабочих дней!

Вот краткие данные о проделанной мною за 4 года и 9 месяцев работе. Они говорят сами за себя для тех, кто понимает, какая это тяжелая и ответственная работа.

Ко всему этому надо прибавить бесконечные огорчения и переживания, и трепку нервов, стоивших очень дорого.

Теперь, когда труд закончен, только радость, что поставленная цель выполнена, заставляет забыть все огорчения прошлого.

Русские в Шанхае, сост. В. Д. Жиганов, Шанхай, 1936, сс. 3, 330.